Она хлестала себя душем по спине, то холодным, то горячим, чтобы взбодриться. Немного устала. Восьмой был живуч, вымотал все нервы и вымазал кровью весь пол.
Она думала, не получают ли некоторые из них наслаждения, ползая в собственной крови и в жидком говне?
В юности ей нравилось ползать в ногах у своего тогдашнего мужа, не в крови, а просто на коврике,но это было по любви и не так кровожадно. Ее первого мужа интересовало именно унижение, кровожаден был второй, но тут, как говорится, ворон ворону глаз не выклюнет, поэтому со вторым мужем ей было несколько проще и спокойнее.
А еще намного раньше, когда ее в детстве душили, терзали и валяли ( такое происходило регулярно, ведь «девочка должна учиться») она в какой-то момент будто слышала некий щелчок в голове и начинала получать удовольствие. При этом окружающие предметы утрачивали свои строгие геометрические формы. Шкафы удлинялись и кренились, окно сворачивалось в трубочку, а люстра вертелась, пружинисто подпрыгивая.
Этот "щелчок" в ее голове происходил, когда становилось уже так плохо, больно и безысходно, за такой последней гранью черного и безнадежного отчаяния, где, казалось бы, может быть только смерть и безумие.
Но там было и кое-что еще. Там, свернувшись кольцами, притаился змей удовольствия. Блуждая в тумане, теряя сознание от боли и ужаса, от отчаяния и главное, от бессилия что-либо изменить, в этом тумане она выходила прямо к нему, и он жалил ее.
Боли от укуса она не чувствовала, ведь другая боль была гораздо сильнее. И когда яд этого потустороннего змея проникал в ее кровь, из кошмара рождалось наслаждение. «Мне хорошо»! –кричала она и поднималась с колен.
В ней рождался кто-то новый, совсем новый, сотканный из боли, унижений и змеиного яда.
Продолжение http://proza.ru/2012/01/27/1714